Ефрем Лихтенштейн

Когда начинаешь подгонять теорию под вывод, ты уже обосрался.

– Ты сможешь? Ты еще можешь рисовать? Ты не выгорел?
Очень личный вопрос от коллеги-профессионала. Очень наглый – от внучки. Хороший вопрос.
– Нет, – ответил я. – Только выцвел.

Внемли ушами сердца и освободи разум от оков невозможности.

Люди иногда делают очень странные вещи, когда собираются спасаться бегством, но еще не бросились со всех ног. Нейт видела такое прежде: остаточное исполнение условностей.

Анна на иврите означает красота, благоволение.

Рамки, в которые прежде укладывался его мир, сломались. Теперь требуется новое мерило для действий и правоты. Новое – или, быть может, старое.

Когда-то я прочел в книжке Себастьяна Юнгера, что у моря четыре цвета. Белая вода — гребень волны, зеленая — ее тело; синяя вода — под волнами; черная вода — в глубине. Если ты в белой или зеленой воде, можешь надеяться вернуться на поверхность. Синяя вода — нейтральная: ты уже довольно глубоко. А если ты в черной воде, значит, быстро идешь на дно.
До сих пор мне в голову не приходило, что все эти цвета подразумевают день. Ночью вся вода черная.

Если уйти примерно на двадцать два миллиона девятьсот тридцать одну тысячу цифр после запятой в числе п, можно найти восемь четверок подряд.

Он нервно поглядывает на нее, и инспектор понимает, что Шенд ждет ее реакции на рассказ о книгах-призраках и его личной теории заговора. Нейт улыбается неформальной улыбкой, призванной показать, что официальный разговор завершен. Она не настолько мелочна, чтобы стыдить романтика за бурную фантазию, поэтому просто говорит, что «Шенд и Компания» – очаровательный и элегантный магазин, как, впрочем, и его владелец. И благодарит за уделенное время.

История вновь начинается, как только она садится на кровать, и Нейт ныряет в нее так, словно весь день изнывала от жажды и лишь теперь нашла воду.