Джейн Остен

Вот так и получилось, что человек, имя которого еще вчера наводило на нее ужас, стал для нее чуть ли не любимцем.

“Береги дыхание, чтобы остудить кашу”

я с легкостью могла бы простить его гордость, если бы он не задел при этом мою.

я с легкостью могла бы простить его гордость, если бы он не задел при этом мою.

Гордыня, она же тщеславие, и гордость — совершенно разные вещи, хотя эти слова часто употребляются как синонимы. Человек может быть гордым, но не тщеславным. Гордость более связана с тем, как мы ценим себя, тщеславие же с тем, как, по нашему убеждению, нас должны ценить другие.

Ничто не доставляло ей никакого удовольствия, она сгорала от нетерпения поскорее вернуться домой и лишь с трудом сдерживала досаду

Человек, которому некуда девать собственное время, всегда без малейшего зазрения совести посягает на чужое.

Чем больше я живу в этом мире, тем меньше я им довольна, и каждый новый день лишь подтверждает слабость человеческой природы. Все более я убеждаюсь в том, что не стоит полагаться на присутствие в людях добродетели или хотя бы здравого смысла.

Гордость относится скорее к области нашей самооценки, а тщеславие — к тому, что следует думать о нас другим.

В целом мире не сыскать безумца, который решился бы оспорить тот факт, что богатый холостяк непременно должен находиться в постоянном поиске спутницы жизни.