Введение в Лакана

Зеркальное отражение рождает образ идеального себя и обусловливает идеализацию другого человека. В основе символических идентификаций находится отождествление с отцом в заключительной фазе эдипова комплекса.

Как найти «доступный» для введения язык, который сохранил бы верность лакановской мысли? Мысли противоречивой, подвижной, небюрократизируемой. Мысли, подобно коанам дзен-буддизма, заставляющей читателя находить свой ответ – свой первый семинар Лакан открывает словами: мэтр может прервать молчание чем угодно – сарказмом или пинком ноги. Мысли, которая вопреки и в силу своей герметичности стала ходовым продуктом психического потребления. Лакан, говоря о своей диссертации, утверждал: хватило десяти лет, чтобы написанное стало ясным для всех. Но что значит «ясным»?

Зачастую мысль Лакана подчиняется бессознательной логике, паралогике, не знающей противоречий. Кажущаяся бессвязность оказывается весьма хорошо связанной. Кажущийся бред предельно систематизированным. Значения возникают на стыке слов, фраз; и чтение Лакана требует особого внимания к пространству между ними. Лакан активно прибегает к следам, оставленным работой бессознательного – оговоркам, шуткам, остротам. Если Фрейд сломал представление о субъекте как о целостном разумном существе, то, как еще Лакану говорить об этом расщепленном, разнородном субъекте? Неужели на языке формальной логики? Лакан зачастую как будто предается свободным ассоциациям, неудержимому полету поэтической мысли. Но ведь в этом и раскрывается язык психоанализа, приближающийся порой к психотическому. В этом верность Лакана Фрейду. В этом программа его психоанализа под эгидой «Возврата к Фрейду».

Еще одна особенность письма Лакана состоит в том, что он не ограничивает себя чтением Фрейда; и, вслед за ним, «Введение» поворачивается к Якобсону и Леви-Стросу, де Соссюру и Хайдеггеру, Бенвенисту и Валлону. Лакан настойчиво обращается к самым разным областям знания, пограничным с психоанализом – лингвистике и математике, кибернетике и этике, эстетике и оптике. Неминуемым вопросом становится вопрос о границах психоанализа. Лакан пребывает в состоянии постоянной рефлексии о пределах своей дисциплины и отношениях со смежными науками. Язык самого психоанализа – язык пограничный. Может быть поэтому, хотя Лакан и подчеркивал, что он – психоаналитик, обращается к психоаналитикам и говорит о психоанализе, его теории оказались востребованными и в этике, и в политике, и в эстетике, и в философии, и в критике…

Психоанализ, для Лакана, как и для Фрейда, – не профессия, а искусство. Для Фрейда – искусство толкования. Для Лакана – одно из классических «свободных искусств», наряду с астрономией, музыкой, диалектикой, арифметикой и грамматикой.

мэтр может прервать молчание чем угодно – сарказмом или пинком ноги.