Поднятая целина

Хучь сову об пенек, хучь пеньком сову, а все одно сове не воскресать...»

Народ — как табун овец. Его вести надо.

— А что? — с живостью спросил сидевший рядом Дубцов. — Что, дедушка, главное, по твоему разумению?
— Жратва! Фактически говорю, что только жратва, и больше ничего главнее нету.

Голос-то — твой, песня — чужая!

— О коне не беспокойся, его ребята отведут, а ты подожди немного, я тебе холодного молочка принесу. Зараз принесу из погреба.

Втроем они наскоро поели вчерашних щей, жареной картошки, закусили молоком.

обылка сива, не очень красива,­ да ведь тебе же с ней не спать, а на ней пахать, верно гово­рю! Ты приглядись, отчего она пузатая, — от силы! Бежит — земля дрожит, упадет — три дня лежит... Эх, папа­ша! Ты, видно, за тридцать монет рысака хочешь купить?­ Живого не купишь, а сдохнет — тебе и даром махан отдадут...

... это с какой же стати то есть я должен с тобой­ прощаться?
— А с такой, что жить тебе осталось на белом свете самую малость... Жизни тебе осталось на два огляда и на четыре вздоха. Не успеет стриженая девка косу заплесть,­ а ты уже доской накроешься...
— Это... как же это так, Агафоша?
— А так, очень даже просто! Тебя убить собираются.
— Кто? — еле выдавил из себя дед Щукарь.
— Известно кто: Кондрат Майданников с женой. Он уже ее домой послал за топором.
Ноги Щукаря мелко задрожали, и он обессиленно присел рядом с услужливо подвинувшимся Дубцовым, потерянно спросил:
— За что же это он меня задумал жизни решить?
— А ты не догадываешься?
— За отлуп, какой ему дал?
— Точно! За критику всегда убивают, иной раз топо­ром, иной раз из обреза. А тебе как больше нравится — от пули умереть или под топором?

«Адаптер» — означает: пустяковый человек, вообче сволочь, и больше ничего. «Акварель» — это хорошая девка, так я соображаю, а «бордюр» — вовсе даже наоборот, это не что иное, как гулящая баба, «антресоли» крутить — это и есть самая твоя любовь, Агафон, на какой ты умом малость тро­нулся, и так и дале.

У ме­ня не старуха, а лютая тигра!

понадобилось мне пойти в дальний угол за сарай по великой, неотложной нужде

Видали, какая ушлая насекомая?

А третий член нашей ячейки — он зараз в отъезде — безрукий.

Вацлав Августо­вич, негоже нам с тобой венчаться: ты же хучь и плохонь­кий, а все-таки мужчина.

Вы послухайте, как бабы гудут, как шершеня, в рот им клёп!

Краснобай, еж тебя наколи! На суслика съехал!

Через полгода иду от соседей, и пере­резает мне дорогу хуторской бугай. Я его обходить, а он хвостом, как лютая тигра, крутит и с рогами ко мне приступается.

сижу важно и на природу интересуюсь

скажи, Игнатий Порфирич, через чего это она так уж дюже скоро похудела? Я ее веду, а она прямо на глазах тает; дух чижолый из нее рвется и помет выскакивает, как из пропасти. Всю дорогу приследила!

с плохой посудой и сердцу остуда