Открытый финал

«Я не буду с ней спорить, — подумал он. — Я ее сейчас задушу».

— А ты не боялся мечтать? — спросила она уже после финального поклона.
— Что? — удивился Лев.
— Ну… тебе не было страшно, что ты мечтаешь — и поэтому мечта может не сбыться?
Партнер растерянно уставился на Свету — не разыгрывает ли? Потом покачал головой и сказал:
— Странная ты… Я ж не мечтал. Хотел — и сделал. Чего тут бояться?

И тут Полина почувствовала румбу. Нужно опереться на взгляд партнера. Танцевать для него.
Техника — ерунда, шаги должны вытанцовываться сами собой, об этом вообще нельзя думать на паркете, а думать нужно о том, что рядом с тобой мужчина, которого ты никуда не отпустишь.

— Это спорт! Если не научишься пропускать мимо ушей все, что тебе говорят, чемпионкой не станешь!

Замершая сегодня утром тема снова вспыхнула в Сети. Теперь все возмущались продажностью следователей, намекали на высоких покровителей, рассказывали про «деньги госдепа», на которые содержатся бальные танцы, угрожали самосудом над всякими Егоровыми и жалели бедную несчастную журналистку, которой посмели угрожать уголовным преследованием.

— За что ты его так не любишь? — покачал головой врач.

— Да противный он… И мать у него клуша… Маменькин сынок… Еврейчик.

— О-о-о, — улыбнулся дядя Миша, — таки я его понимаю. — И, глядя на потрясенного Захара, добавил: — Я ведь тоже еврей.

— Красивая у тебя фигура, — сказал он, — балерины тощие, а ты самое то.

Лена сначала хотела обидеться, а потом глянула на довольную физиономию Паши и промолчала. Он был не хам, а простой, как угол дома. На таких обижаться бессмысленно.

— Красивая у тебя фигура, — сказал он, — балерины тощие, а ты самое то.

Лена сначала хотела обидеться, а потом глянула на довольную физиономию Паши и промолчала. Он был не хам, а простой, как угол дома. На таких обижаться бессмысленно.

Что ты молчишь? — кричит папа на маму. — Что ты молчишь и улыбаешься, амеба?

Захар прячется в своей комнате под кроватью. Он всегда прячется, когда папа начинает кричать. И слушает. Сегодня он узнал новое слово — «амеба». За свои четыре года Захар ни разу его не слышал.

— Тебе что, совсем наплевать, где я был?! — В коридоре разбивается что-то звонкое. — Что ты улыбаешься, как побитая собака? Спроси, где я был!

Мама что-то тихо отвечает. Наверное, спрашивает, где был папа, потому что тот отвечает:

— Я был у любовницы! Я ухожу к ней!

Снова что-то едва слышно говорит мама.

— Потому что у нее будет ребенок! От меня! И надеюсь, она родит мне нормального мужика, а не… дохляка!

Что ты молчишь? — кричит папа на маму. — Что ты молчишь и улыбаешься, амеба?

Захар прячется в своей комнате под кроватью. Он всегда прячется, когда папа начинает кричать. И слушает. Сегодня он узнал новое слово — «амеба». За свои четыре года Захар ни разу его не слышал.

— Тебе что, совсем наплевать, где я был?! — В коридоре разбивается что-то звонкое. — Что ты улыбаешься, как побитая собака? Спроси, где я был!

Мама что-то тихо отвечает. Наверное, спрашивает, где был папа, потому что тот отвечает:

— Я был у любовницы! Я ухожу к ней!

Снова что-то едва слышно говорит мама.

— Потому что у нее будет ребенок! От меня! И надеюсь, она родит мне нормального мужика, а не… дохляка!

«Зачем ты мечтала? — стучало в голове. — Нельзя мечтать! Нельзя! Нельзя! Сама все испортила!»

«Я не буду с ней спорить, – подумал он. – Я ее сейчас задушу».

– Живут же люди, – мечтательно сказала продавщица.

Под шумок и ее партнер перешел дорогу – заодно наслушался интересных слов от водителей по поводу девушек-самоубийц.

Попса кончилась. В «обезьяннике» пьяно захлопали и заорали: «Круто!»

Ему не дал договорить телефон Федора, зазвонивший посреди изъятых вещей. Полицейский наклонился и со злорадством сообщил:

– О! «Папа»! Сейчас мы сообщим твоему отцу…

Федор выхватил мобильник из-под носа лейтенанта.

– Тихо всем! – крикнул он так, что даже в «обезьяннике» прикусили язык, и нажал на кнопку ответа.

– Да, пап… Все нормально!.. Даже супер… Конечно, познакомлю… Ага…

Полицейский понял, что сидит с приоткрытым ртом, и захлопнул его с характерным щелчком. Федор посмотрел на него страшным взглядом и прижал палец к губам. Лейтенант заморгал от такой наглости.

– Слушай, пап, тут такое дело… Я задержусь… Ну скажи, что на сборы поехали…

Федор зажал микрофон рукой и шепотом спросил у лейтенанта:

– Вы меня на сколько задержите?

– Ну ты ваще! – прошептал полицейский.

Он бросил взгляд на пруд и совершил то, что потом никак не мог себе объяснить.

– Ленка! – заорал Федор, сигая через ограду. – Если не придешь, утоплюсь!

Вода в пруду сперва показалась ему даже теплой.

А потом решительно отключил телефон и закрыл глаза. Дома его не хватятся до завтрашнего вечера. Остальные – перебьются.

И деньги… Денег было совсем немного. В кошельке лежала кредитка, но стоит по ней заплатить – отцу тут же придет эсэмэска, и он заинтересуется, что делает его сын, отпросившийся на свидание, рано утром в питерском «Макдоналдсе».

Егоров ищет Лену… Что-то сдохло в каком-то лесу