Тургеневка рекомендует

Сегодня, спустя примерно пару месяцев, припоминаю, когда читала, думала: ай лихо, ну закрутил! И про положенный в финале ушат холодной воды тоже помню. Куда-то, правда, подевались подробности и даже общая картинка - так то ж может свидетельствовать и в пользу автора, нагородившего огород столь замысловато. Не забылся Рим. Город этот древний у Донато Карризи удивительный! С полагающимися ему по статусу героя детективной истории тайнами Ватикана и (внимание, находка автора!) архивом преступлений. Помню, были в романе Охотник и добыча, был парень в амнезии, иррационально чувствующий зло, и женщина, страждущая найти убийцу мужа. Ещё была (о!) Припять с её, как оказалось, не всегда мёртвыми ужасами, ибо она сумела взрастить очень даже живую, вполне себе ходячую, абсолютную, и тем уникальную, Жуть. Не обошлось без маньяка, похищавшего девушек, тогда как девушки-то в книге “шли” вроде как параллельно, они не сильно были интересны автору, гораздо больше его занимали рассуждения о Добре и Зле и прочая как бы философия.

Из рассматриваемых Карризи моральных дилемм вспоминаются две. Мстить или прощать за причинённое зло? Оригинальностью ответ писателя не блещет, над этим в разные эпохи уже поломали головы многие прочие литераторы. Месть - дорога в никуда, давно известно, а способность прощать - свойство редкое для человека, доступное лишь единицам с исключительно высоким уровнем душевного развития. Но вот следующий вопрос, поставленный автором, по-моему, действительно интересный. Напортачил совершенно безобразно, отняв у человеческого существа Богом ему данную жизнь, а потом - раз, память потерял. Должен ли ответ держать, если забыл? Допустимо ли нести наказание, если ты уже, считай, другая личность, пусть и не вполне полноценная, без прошлого, но очевидно другая? Пожалуй, и впрямь тупик…

Предпочитая сама, если уж говорить о детективной литературе, скорее психологию и триллер и не являясь большой любительницей историй о тайных обществах в стиле Дэна Брауна, я всё же рекомендую Донато Карризи. Почему нет? Роман, безусловно, яркий и атмосферный, не лишённый удачных находок. Сюжет, опять же, как я упоминала, лихо закручен, едва ли не слишком… И все ниточки, щедро раскиданные по тексту, что самое главное в данном жанре, превосходно увязываются в финале. Так и что ещё нужно, когда душа желает испугаться и быть потрясённой, а ум, напротив, не прочь подремать?..

“Право внуков - знать, что есть человек, который всегда на твоей стороне. Независимо от обстоятельств. Даже если ты ошибаешься. Особенно если ты ошибаешься. Бабушка - это одновременно щит и меч, это совсем особенный вид любви…” (Ф. Бакман)

“Бабушка…” способна заставить любить и мечтать, огорчаться и радоваться, она напоминает, умиляет, согревает и примиряет, наконец, она уносит в иные миры, например, в чудесное Просонье. Эта книга - истинный подарок, ибо она добра и мудра, история эта мало кого способна оставить равнодушным.

В полуфантастическом повествовании о слишком взрослом семилетнем ребёнке и слишком ребячливой старой бабушке найдётся всё, что необходимо для отдыха и смеха. Но вместе с тем достаточно того, о чём предстоит задуматься исключительно серьёзно. А “изобретённые” бабушкой сказочные миры Просонья несомненно придутся по вкусу любителям фэнтези, да и прочим взрослым людям, сохранившим в себе “детскость”.

Бакман блестяще справился с образами. Его герои - мы с вами: зануды и перфекционисты, чистоплюи и неряхи, раненые души и судьи. Может случиться и так, что Эльса - соседская девочка с богатой речью, а бабуля - та самая чудачка с 4 этажа. В романе даже “сказочные” персонажи удивительно живые!

Автор деликатен и непосредствен, главное же, он тысячу раз прав! Например, “... не все монстры похожи на монстров. Некоторые носят монстра внутри”. Да ведь отнюдь не некоторые, а очень даже многие, увы… Или вот ещё: “Ничто так не раздражает , как человек, который в своей безупречной любезности не дает тебе повода назвать его придурком”. Что на этого скажете? Ответ можно оформить подходящими смайлами… А как вам такое: “Весь фокус в том, что ни один человек не является полностью говнюком, но и совсем не быть им тоже не может. Важно стараться быть как можно меньшим говнюком - но это как раз самое трудное в жизни”? Думаю, пожалуй, лишь тем лицам не придётся по вкусу слишком честная позиция писателя, что не признают в себе даже малой степени этого самого качества на букву “г”.

Одним словом, “Если у тебя есть бабушка, считай, что за тобой целая армия”. Однако если нет бабушки, уже нет или она гм-м-м, скажем, недостаточно самоотверженна и эксцентрична, “Бабушка…” от Фредрика Бакмана пусть не заменит, но выручит однозначно. Она придёт на помощь, утешит, вдохновит. Потому что она очень настоящая, единственная в своём роде, да просто обалденная!

Читать всем! Кроме разве тех, что были помянуты парой абзацев выше)))

“Лунный свет” пленит названием: есть ведь какая-то магия, правда? А ещё обещанием приключений. Последнее, к сожалению, лично меня не поразило, с магией немного лучше получилось. Даже не с магией - с тайной. Лишь она и будоражила, да ещё характеры.

Дед колоритен, но т.к. рассказ предвзят, ибо ведётся от лица восхищённого внука, то… что мне, как читателю, до него? Хочется же всегда личное отношение формировать. Бабушка - лучше. Много лучше. Возможно, оттого, что загадка для родни, а, значит, и для рассказчика, соответственно и для читателя? Фееричная дама, что с Конем без кожи, что без оного! Даже жаль, что безумная… Да и мама не лыком шита, темперамент плюс поза жертвы равно героиня. Каков внук (тире автор), читателя оставляют в неведении. Оно и понятно, ведь чудил с размахом весь роман лишь его дед.

В принципе, под нужное настроение, книга могла бы прочитаться иначе. Не сложилось. Много американской гордости и еврейской исключительности. Холокост опять же… Но как-то на полях. Даже затрудняюсь определить, о чём собственно история. Предположу, что о любви. Деда к бабушке. Увы, в одну сторону. По объективной, впрочем, причине. Еще, допущу, о масштабе личности самого деда. Судя отстранённо, не зря всё же внук внимает ему, умирающему, едва ли не с благоговением. Видимо, это всё. Остальное - детали. Нацистские учёные, полёты на луну, ФАУ-2, изобретения для разведки, охота на змей и прочее. Есть ещё намёки на страшное бабушкино прошлое, вместо которого оказалась лишь душевная болезнь. Мало.

Не читала прежде Шейбона, а у него ведь толпы поклонников, в каком только жанре он не работает! Возьму на себя наглость предположить, что именно данные “приключения” стоило бы излагать линейно, не в виде кусковых воспоминаний с пятого на десятое? Иногда такое писательское решение упрощает задачу восприятия без утраты “изюминки”, как ни странно. Однако замолкаю, но попробовать советую, приключения же ведь! Кроме того, серьёзных претензий высказать не могу. Времени потраченного не жаль, никогда не следует лениться составить собственное мнение. “Не моё” - не значит “плохо” и не предполагает, что “не ваше”.

“Мы путаемся в настоящем, не понимаем его, потому что до сих пор не поняли прошлого” (А. Слаповский “Неизвестность”)

Верной ли дорогой идём, товарищи? А главное, куда? “То есть вроде бы люди из массы понимают, куда идем. Но спроси их не для цифры, не просто чтобы сказали «за» или «против», а конкретно: так куда идем, в самом-то деле? – и получишь ответы удивительные, узнаешь, что движемся мы в одном и безусловно верном направлении, но при этом каждый укажет в свою сторону”, - так начинает автор переосмысление ушедшего столетия. И если кого занимают подобные же вопросы, тот, конечно же, не останется равнодушным к поискам Слаповского.

Но здесь важен и ещё один момент. У книги больше шансов понравиться в том случае, если вы солидарны с автором, будто он ваши мысли подслушал: наша современность - «мутное безвременье», где «…раздрай, растерянность, все со всеми переругались», меж тем «сверху объявлено великое единение, снизу подтвержденное повальным одобрением. Если верить цифрам опросов». Именно так, если вы предпочитаете верить собственным глазам, а не бравурному рапортованию, несущемуся из телевизора, то, безусловно, получите большое удовольствие от “Неизвестности”. Даже при том, что конечный адрес нашего хаотично-истеричного движения так и не будет объявлен писателем. Увы, так. Умом же Россию, как известно, никогда…

Наиболее комфортно в смутные времена себя ощущают люди, органично не заморачивающиеся вопросами: куда, зачем, почему. Им солнышко светит даже в глухие бураны, когда не видно не зги, лишь оттого, что родились гм-м… солнечными, не в обиду им, честное слово. “И все равно, знаешь, было такое, как бы сказать, было обязательное ощущение, что вырасту и стану очень счастливым человеком. Не просто счастливым, а очень. Заранее была счастлива»…

Однако, думаю, что и по жизни счастливые и каждый чих анализирующие оценят необычный для Алексея Слаповского формат - семейную сагу. Форсайты на фоне семьи Смирновых, можно сказать, что и жизни не видели. Тем и ценно, что не розы нюхало 4 поколения семьи, ох не розы. Но то ведь наша Родина, друзья. Как можно восклицать, что автор сгущает краски и любит “ковыряться в болячках”, разве этого не было? И письма с дневниками нам на память.

Писательский талант автора как раз в том, как он умеет стилизоваться! Его личный почерк угадывается, конечно же, в рассказах Виктора, его сверстника, но также искусен он в эпистолярной манере однорукого писаря из 20-х годов и рьяного комсомомольца, позднее сотрудника НКВД, из 30-х, не беспомощен он и при передаче современной коммуникации девочек-подростков. Образы великолепнейшие, впрочем, как и всегда у Слаповского! Мужчины - они такие, да. Любая женщина понимающе улыбнётся и за самоиронию авторскую станет преданной его поклонницей. А женщины, как и положено, с большой буквы. Они - не тургеневские, лучше - они живые. Не нужно быть положительной (идейной, красавицей, стервой - подчеркни нужное или дополни своим любимым), важно быть цельной. Всегда. Нет в романе горящих изб и скачущих коней, но дамы - те самые. Здесь - горделивый смайл.

Лёгкое разочарование, разумеется, оттого, что ответ автор оставляет открытым. Ну вспомнил историю - и что? Куда же несёмся мы, хотя бы даже на метрополитеновской тройке?.. Да неизвестно. Озвучь Слаповский конечный пункт - получилось бы, что присоединился к тем, которые предлагают верить и потерпеть, а не думать и переосмыслять. Вероятно после знакомства с “романом века”, можно для себя сделать лишь один выбор: я - счастливый “от природы” и радоваться наступающему дню мне не могут помешать всякие глупости вроде лихих времён или я - мыслящий, потому не всегда толерантно реагирую на ситуации, когда явную какашку упрямо именуют ромашкой…

Хорошая книга. Невесёлая, но родная. Русская. По-настоящему большая.

Миром правит его величество Случай. Мысль не новая, но в исполнении Энн Тайлер смотрится очень свежо. Все мы, знаете ли, туристы на этом свете, временно, проездом. И едва ли не всё, что с нами происходит, случайно. Абсолютно в равной степени любое событие как могло произойти, так и нет.

Выбор - лишь иллюзия. Огромное, подавляющее количество людей ничего не выбирает. Скажу больше - инстинктивно стремится избежать самой возможности что-то решать. Жизнь течёт и течёт, иной раз кажется, что мимо нас, а бывает - как будто сквозь. И, по сути, никогда не бывает так, как тебе хочется, но лишь так, как получается. Само по себе подобное существование - это не плохо и не хорошо. Как и все участники жизненного процесса - не агнцы, но и не мерзавцы.

Как и все герои Энн Тайлер - живые. Кто педант и зануда, кто эгоист, кто неунывающая болтушка без царя в голове. Автор изображает и наблюдает, не оценивая, предоставляя читателю самому формировать симпатии и неприязнь. Отраден факт, пусть симпатии не зашкаливают, но неприязни вовсе нет. А, значит, света в мире, хоть и случайно устроенном, всё же больше.

Всё у Мэйкона Лири всегда происходило как-то само собой: он не стремился, не добивался и не покорял. А потом их уютный с супругой мир опрокинула трагедия. Нелепая гибель сына-подростка поломала монотонное течение будней, брак рухнул, а одинокое существование оказалось началом едва ли не деградации. Возникла ситуация того самого выбора, от которого старательно уклонялся. Если продолжать оставаться случайным туристом - скорее всего, тупик. А вот наконец-то сознательно выкинуть фортель, совершенно тебе несвойственный - появляется вроде бы шанс иной жизни. Той, в которой ты как бы уже не будешь туристом… Впрочем, гарантий никто не даёт. Всё иллюзорно. Ибо "...если вдуматься, все на этом свете — дурь"...

На этом автор заканчивает повествование, а читатель как раз с этого места может начать размышлять. Мэйкон, любя жену, выбирает несуразную Мюриэл. Что вдруг? Да и не важно. Просто впервые что-то осмысленно выбирает! И что же будет? Да и будет ли что-то? Ведь никто не отменял постулата о том, что принципиально люди не меняются никогда…

Хорошая история, не банальная и не скучная. Удивительный юмор, уморительный пёс Эдвард, удачные сюжетные ходы. Любители неспешных семейных историй будут вознаграждены сполна: отличная проза с разумным балансом смешного и грустного, глубокого и лёгкого, простого и неожиданного. Всё, что требуется, чтобы украсить ненастные выходные серого предзимья.

Какому утомлённому мозгу иной раз не возжелается лёкости? Романтики без морали? Истории без посыла? Ладного и сочного повествования, понятного без усилий? Сегодня ещё говорят - релаксирующей прозы?

Впереди мокропогодье и морозы, грипп, короткий световой огрызок, называемый днём, и… усталость. А лето удержать очень хочется, остановить зной, и морской бриз, и ароматы экзотических цветов... Так открывайте семейную сагу британки Кэтрин Бэннер “Дом на краю ночи” и запасайтесь светом и прелестью, заряжайтесь магией, отдохните впрок!

Вы посетите итальянский островок Кастелламаре, вблизи Сицилии, с единственной целью - быть очарованным и опьянённым. Из иных книг вы узнаете что-то новое о жизни, а эту следует просто прожить вместе со всеми её многочисленными героями, главными и не очень. Автор поведает вам множество прекрасных легенд. Не запомните - не беда, они - лишь атмосфера. Наряду с лимонадом, ликёрами и рисовыми шариками, фирменным блюдом бара “Дом на краю ночи”. Неоднократно побываете на фестивале Святой Агаты, и, может статься, уверуете в неё! С улыбкой будете наблюдать, как с опозданием лет на ...дцать на остров наступал прогресс, и с какой непосредственностью обитатели его чурались. Так и просится поставить смайл.

Не всегда, впрочем, этот смайл довольный или лукавый. Люди умирали. Чаще даже - насильственно (например, не вернувшись с войны), однако трагедии, вкраплённые в общую канву повествования, отчего-то не умаляли её общего поразительно жизнеутверждающего звучания. Никто из нас не без греха, ведь все мы - просто люди. И светлого, по мысли Кэтрин Бэннер, всё же больше, чем серого. И, тем паче, чёрного. Говорю же, очень “летний” взгляд, крайне важный в преддверии холодов.

Так, вы будете соглашаться с тем, что злодей - растяжимое понятие. Иной раз подобный ярлык - цена единственного промаха, нелепого заблуждения. И любовь на Кастелламаре именно такая, как подобает романтическим историям. И семья… очень итальянская, если кто понимает, о чём я. Считаю в этой связи, английской писательнице вполне удалось передать неповторимый южный колорит: темперамент, прощение и… сумасшедшая преданность! Верность супругам, семье, дому, острову вообще. Одним словом, малой Родине, целых сто лет защищавшей от мировых бурь.

В общем, завораживающая история. И воспринимать её настоятельно советую именно как прекрасную сказку: пейзажи, шорохи, ароматы, таинственные пещеры. И, наконец, этот дом на краю буквально пронизанной романтикой южной ночи с его, такими яркими и непростыми, обитателями. Именно так. Это остров притяжения, место, что дышит древней мудростью и совершенной любовью.

“В голове всплывает слово «вечность»: я думаю о том, что мертвых больше, чем живых, и нас окружают призраки” (Дженни Даунхэм “Пока я жива”)

Умирает ребёнок. Мучительные годы борьбы со слепой болезнью позади, остались теперь считанные месяцы, когда нужно успеть многое. Успеть прожить отнятые десятилетия за несколько десятков дней...

Книга-надежда?.. Что ж, хотелось бы верить, для кого-то история угасания девочки-подростка именно такой и окажется. “Пока я жива”, призванная обратить внимание на проблему “высшей” несправедливости, к сожалению, недостаточно атмосферна. Сложно объяснить, что помогло бы печальной истории заиграть в полную силу, возможно чуть больше авторского таланта в изображении… нет, отнюдь не страданий онкобольного, скорее - всего, что вокруг?..

Чёрный юмор (“Живи быстро, умри молодым, оставь симпатичный трупик”) смотрится жалко, эгоистичная героиня, не оригинальная и не блещущая интеллектом, также не способна добавить баллов рассказу о страхе уйти в небытие. Плюс буквально “святые” образы отца Тессы и “рыцаря в белом” Адама… Друзья, а так ли бывает? Но пусть. Из уважения к трагедии - пусть.

Не следует, вероятно, упускать из виду факт того, что книга не для взрослых в принципе, её аудитория - подростки, потому и простительны удивительно “глубокие” мысли типа: “Люди взрослеют по-разному: кто быстро, кто медленно, а кто - в момент. И живут все по-разному. Не то чтобы специально, а в силу обстоятельств. Чем эти обстоятельства сильнее, тем больше высота полета или глубина падения той или иной судьбы. Куда лететь - вверх или вниз - каждый решает сам. Но выбор есть всегда”.

И это прекрасно. Всегда есть выбор: читать или не читать. Девочку жалко, мёртвых стало больше, ряды призраков пополнились. Ещё более жаль близких, пребывающих на пороге тяжёлой потери, которым, к тому же, изрядно досталось за годы и эти последние месяцы. Но это - и всё. Поглубже бы смысл, поменьше - вздора и слащавости… Однако не придираюсь.

“В банке для печенья всегда есть печенье!” (Селеста Инг “Всё, чего я не сказала”)

Лидии, героине удивительно стройного, лирично-трагичного, простого и глубокого одновременно, романа Селесты Инг не повезло: ни малейшего шанса выбрать самой своё будущее она не имела. Её мать, Мэрилин, - не монстр, она не заставляла. “Только если тебе интересно, – неизменно говорила Мэрилин. – Только если ты сама хочешь. Всякий раз она говорила искренне, но не замечала, что затаивает дыхание. А вот Лидия замечала. Да, отвечала она всякий раз. Да. Да. И мать выдыхала”. Всё дело в том, что девочка уже однажды теряла мать, когда та сбежала из дома в попытке догнать мечту юности. И ребёнок поклялся, что никогда не разочарует мать, чтобы ту, не дай Бог, снова не посетила мысль исчезнуть из жизни Лидии…

Мэрилин хотела для дочки той жизни, которая ускользнула от неё самой. Девочка никогда не хотела этой жизни, но принять была вынуждена. “ Как тяжело наследовать родительские мечты. Как удушает такая любовь”. Удушает в буквальном смысле, ведь от неё не скрыться нигде. А тебе только 16, но уже отнято право жить самой. Драма. Трагедия. Тупик. Выход в таких случаях логичен. Таким образом, “Всё, чего я не сказала” - урок родителям, пытающимся собственные неудачи переложить на плечи детей, которые ни сном, как говорят, ни духом. Боевые детки пошлют красочно и недвусмысленно, а нежные и ранимые пожертвуют собой. Иногда, увы, буквально.

История, рассказанная автором, побуждает говорить, раскрываться, доверять, но, главное, конечно же, просто любить. Не за что-то, а вообще. Ведь своих чад обычно как раз так и любят, разве нет?.. Твои личные поражения и комплексы - они только твои, и точка.
Однако что ещё иллюстрирует книга? Расовый шовинизм. Середина прошлого века. США. Брак блондинки и китайца, американца лишь в первом поколении. Оказывается, это было не просто. Как всю жизнь комплексовал папа Джеймс Ли, так и троим детишкам-полукровкам щедро передал ереси. Только зачем? Великая Америка стоит жертвы, согласно которой ты стыдишься своих родителей? Ох, ты ж Боже мой, сами-то они там “красавцы” те ещё! Но автору, понятное дело, виднее, ведь она и сама азиатского происхождения. Тем не менее, в наши дни как-то диковато читать подобное: “Всемогущий Боженька не велел белым, черным, желтым и краснокожим перемешиваться, не должно быть никаких нечистокровных граждан, не положено попирать расовую гордость”. Да? Но ведь вряд ли Боженька заповедовал людей по сортам делить? Кроме того, если любофф, если уже перемешались, то что? В общем, вопросов для философствования немало, но, признаюсь, в данной теме с позиций высокой теории я не сильна, потому и дискутировать смысла нет.

А в ознакомлении с романом смысл определённо есть. Книга грамотно написана. Минимум слов, а подтекст богат. Всё, чего не сказала Селеста Инг, вы расслышите сами. Главное - не полениться примеривать на себя ситуации. Даже если опустить расовую составляющую, всё равно повествование исчерпывающе. Скажу больше: успейте прочитать, пока не стало слишком поздно измениться. Если судьба наградила вас семьёй, пусть даже в ущерб профессии и карьере, это прекрасно! И пусть в вашем доме в банке для печенья всегда именно оно и находится, а не сожаления и грусть: мол, всё могло быть иначе. Не могло, смиритесь и примите с благодарностью.

“Мужчины думают, что если кризис и война – то жизнь останавливается. А она никогда не останавливается. Жизнь – это река, текущая через женщин, а мужчина всего только сидит на берегу и размахивает своим смешным удом. Может, тебе собрать в дорогу какой-нибудь еды?” (А. Рубанов “Патриот”)

Да и ладно бы сидел. На берегу. А то столько мельтешения, аж в глазах рябит. Роман о мужском климаксе поименовать “патриотом”! Ваш несравненный юмор, Андрей Викторович, восхищает.

И не собирай ты, милая, ему еды - он всё купит. Только вот “обновится” - и… снова замельтешит. Снова начнёт непорядочно поступать с людьми (например, никогда не знала, что не возвращать долги - круто, а именно это следует из знаевско-рубановской философии), поучать всех и вся, любоваться собой, толкать спичи о патриотизме и, главное, погружаться всё глубже в кризис позднесреднего возраста. А, чуть не забыла, ещё, пребывая в банкротстве, беспрестанно трясти пачками бабла. Ну и, разумеется, собираться на войну. Ехать не обязательно, трындеть об этом куда знатнее.

Зашкаливающие хвалебные отзывы в совокупности со злободневной проблемой - поднятием духа патриотизма (в классическом понимании, а не в исполнении суетливого, с шилом в очевидном месте и размахивающего понятно чем (см. эпиграф) мужчинки) в условиях нищего существования восьмидесяти процентов населения России, думаю, могли бы обеспечить премию. Не удивилась бы. Это же наша Родина, друзья…

Интересен факт, что при бесподобной каше в голове у Рубанова-Знаева, в умении писать книжки автору не откажешь. На какую только тему не “размахивает” наш патриот, вот любую бы из них и расширить. И отшлифовать. Хотя бы до состояния избавления от явных противоречий в риторике. Характеры, опять же, выписаны сильно. Иногда - слишком. От пошлости, бывает, дух заходится, но потом напоминаешь себе, что банкир - это вам не школьный учитель, так отпускает. Ярко рисует Рубанов. Телогрейки не смогут оставить равнодушным никого, это ясно. Встречи и общение с чертями - вообще практически шедевр. Но я бы посоветовала книгу за финальную главу. Только за неё одну моя огромная и искренняя благодарность писателю.

Наконец-то, радовалась я! Мужика вот-вот отпустит маета. А я примирюсь с героем. Серёга, ты приехал куда надо, а не на Донбасс, о котором звенел 500 страниц. Здесь и сейчас, в дружественно-враждебном океане, ты на самом деле переродишься для лучшей жизни. Стоит понадеяться, что в своей свежей ипостаси рефлексии на почве возраста нашего чудилу не посетят. Или, по крайней мере, не в столь агрессивной форме.

… А волна в ночи красива. Слепа и совершенна. Ей всё равно, симпатичный персонаж или так себе. Она-то знает, что красную точку видит лишь жертва, в реальности нет её. Борющийся со стихией, заложник самонадеянности, Знаев всю жизнь покорял точки, ценность представлявшие лишь для него самого. Он даже ни разу не усомнился, что, быть может, бегал за миражами? Нет, в самом деле, откуда эта уверенность, что истинно жить лишь так, как ты живёшь?..

“Что до меня, то я хотела простить. Мой мучитель никогда бы не попросил у меня прощения, но я чувствовала, что прощение – это единственная возможность, которая у меня осталась, единственный шанс отрезать его от себя, единственная сила, присутствие которой я ощущала, просыпаясь по утрам” (А. Конар “Чужекровка”)

Роман Аффинити Конар изображает лагерь смерти глазами девочек-близняшек. Пожалуй, удачное решение. Лишь описанный необычным, наивно-непосредственным, способом предел кошмара позволяет не захлебнуться омерзением и негодованием, а, следовательно, добраться до финала. Развязка, к слову, скомкана. Ощущение, автор устала, сама раздавлена тяжестью событий. Но “Чужекровка” - тот самый случай, когда никакие (вообще никакие) литературные огрехи не в силах умалить масштаба трагедии, постигшей мир в 30-40-е годы прошлого столетия. Текст - лишь набор букв, а за ним миллионы загубленных жизней, замученных до смерти, доведённых до безумия людей. Таких же как мы с вами сегодня, и лишь по случайности родившихся на несколько десятилетий раньше…

Фигура Йозефа Менгеля, Доктора Смерть из Освенцима, набросана очень бледно писательницей. Особенно если сравнить с “красочностью” чинимых им зверств. Однако, на мгновение задумавшись, вдруг сознаёшь, был он до того болен и гадок, что образ его шлифовать - себя унижать. Да и собственно эксперименты и пытки… если б без описания и вовсе можно было бы обойтись. Нельзя. И вновь Конар проявляет чудеса деликатности и милосердия по отношению к читателю, сосредотачиваясь на рефлексии двух сестёр. А в результате получается ничуть не менее пронзительно, напротив, концентрация натурализма минимальна, а, значит, спать мы будем без кошмаров, но вот забыть, совершенно точно, не удастся никогда.

Перль и Стася, покалеченные, но выжившие, должны как-то вернуться в мир людей. Как? Стася одержима идеей мести мучителю. Очевидно, как и прочие многие и многие тысячи бывших подопытных. И это их справедливая правда. Потому мне и показался смазанным финал, что идея возмездия никак не была прокомментирована автором. Возможно, не зря? Чтобы переосмыслил читатель?

Но вот Перль… Смотри цитату, вынесенную в эпиграф. Она хотела простить. Извращенец-психопат, как известно из истории, так никогда и не раскаялся, однако его жертвы, с отрезанными внутренностями и переломанными костями, оглушённые и ослеплённые, понимали, что в мир можно вернуться, лишь отпустив, забыв и вычеркнув. Возможно ли это? И снова вопрос к современникам…

История лично для меня оказалась настолько тяжёлой (быть может, как раз из-за детей в роли главных героев), что складный отзыв просто отказывается “лепиться”... Чувства Стаси естественны и понятны большинству, я думаю. Но вот позиция и стремление Перль - такой мощнейший посыл христианской добродетели в мир, что… в общем, многие слукавили бы, заяви они, что чувствуют как она.

Хорошая книга начинается с хорошего языка. И стиля. И ритма. И манеры. Проще говоря, любой истории легче понравиться читателю, если она добротно слеплена и проникновенно рассказана. Таков, на мой взгляд и «Гений»: одно удовольствие внимать Слаповскому, который душевен и психологичен, не скучен и… просто прав, имею в виду, по существу.

А по существу роман о политике, если точнее: о российско-украинском конфликте наших дней. Автор в художественной форме выражает свои взгляды на проблему и заодно выводит чудаковатого героя… Долгое время после прочтения книги меня не оставляла мысль: гений-Евгений чудесен, но каким боком его привязать к описываемым событиям? Где-то через месяц паззл вроде бы сошёлся.

Политика – дело грязное. Главным образом, почему? Здесь властным персонам свойственно думать не об интересах народа (украинцы и русские, Иванов и Жовтюк, претензий друг к другу не имеют), а о, скажем так, некоем личном удобстве. В политике говорят не то, что думают, а делают не то, что говорят. А вот Евгений немного как бы исправляет извечное положение. «Все люди хотят быть откровенными, но не могут себе этого позволить». И лишь «гений» Слаповского может позволить, у него ж справка есть. Таким образом, наш Евгений по сюжету и «работает» примирителем и разруливателем. А для этого он всего лишь гражданам Грежина обеих национальностей и «высоким» заезжим озвучивает их собственные мысли, которые они не то что не высказывают, но до «гениального» спича Евгения, как правило, вообще лишь смутно подозревают об их существовании. Фигура главного героя – ходячая антиполитика.

И вот чудак наш помогает, спасает, сдерживает. Частным, так сказать, порядком миротворствует. На уровне случайных единиц, иногда - даже группы. Однако, как известно, против лома нет приёма, и в глобальном масштабе Евгению не выдержать, ведь, в частности, информационную войну, насквозь фальшивую и заказную, выиграть практически невозможно. Так же как нереально победить человеческую тупость и ограниченность, извечное стремление не совершать лишних телодвижений и плыть по течению. Воистину леность мысли отдельных индивидов, составляющих группы, народы и пр., в итоге способна определить судьбу. Сначала судьбу государства: быть войне, например, или нет. Позднее – свою собственную: допустим, по нелепой случайности, погибнуть на этой войне.

Потому финал истории заставил загрустить. Как же так, нет больше «гения»?! Остаётся лишь парень со странностями, неожиданно прельстившийся возможностью исполнить гражданский долг на поле брани… А что же станет с нами? Кто же теперь защитит и наставит? Похоже, что сами. Справимся ли?..

«Существует ли возраст, когда люди становятся совершенно взрослыми и в них не остаётся ничего от ребёнка? И в каком возрасте это происходит?» (А.С. Байетт «Детская книга»)

Антония Байетт, по большей части, написала свою «Детскую книгу» как раз для тех, в чьих душах ребёнок продолжает жить вечно. Несмотря на отсутствие идиллии, семейная сага всё-таки для них: верящих в сказки и читающих их, играющих в куклы или их коллекционирующих, искренне, абсолютно непосредственно восторгающихся детским спектаклем, который они посетили вместе со своими малышами.

Роман прольётся настоящим бальзамом на чуткие души тех, кто боготворит деталь. Подробности, щедро смакуемые на протяжении сотни страниц, не утомят именно «заточенного» на их восприятие читателя. В то же время, нужно признать, что без наиболее полной панорамы общественной и политической жизни, экскурса в историю описываемого периода (с 1895 по 1919 гг.), без описания литературных явлений эпохи либо жизни искусства качественного полотна не получилось бы. «Толстая» книга имеет право считаться ещё и большой как раз благодаря тому, что всё, чем она наполнена, счастливо переплетается, сливаясь в единый пласт.

Ведь что такое сказочница Олив без истории английской сказки? Что такое кукольники с похожими фамилиями, начинающимися с буквы “ш”, без отсыла к немецкой сказке? Зачем нужен безумный гений Фладд без лекции по гончарному ремеслу и демонстрации исключительной керамики? Как можно рассказать о спектакле, не уделив самого пристального внимания костюмам? А званый обед – это пиршество, которое также требует конкретизации. И есть ещё его величество Пейзаж, и без него снова-таки никуда. Если семеро детей растут, бегая по окрестному лесу, как обойти вниманием красоту и «сказочность» последнего? То же и с морем, и оно – полноценный штрих, лишь обогащающий повествование.

Вообще, «Детская книга» - своеобразная энциклопедия и чревато данное обстоятельство лишь тем, что не всякий может ожидать от художественного произведения такой дотошности. Кому-то, возможно, ближе традиционный способ образования, предполагающий фактические сведения черпать из соответствующих источников, к которым беллетристика не относится. Но, поверьте, украшает всё это стороннее великолепие историю. Данную конкретную историю.

Историю о взрослении. Дети нескольких семей растут и формируются, вместе с ними меняется мир: безумное двадцатое столетие наступает и не сулит так уж много хорошего, увы. Ностальгия по уходящей «золотой» эпохе ощущается на страницах весьма явственно, однако… было и прошло, жизнь не стоит на месте. Цитата в начале отзыва не случайна: объективные обстоятельства, разгоревшаяся Первая Мировая война, буквально вышибают из коротких штанишек и иллюзий. С тем, кто совершенно определённо не перерос сказку, читатель прощается даже раньше. Как прощается немного позднее и с теми из выросших на просторе, в окружении искусства, для кого новая реальность оказалась бы неподъёмной…

В романе присутствуют, ясное дело, и взрослые. Однако, хотя и не хочется предстать излишне строгой, очень немногие из них – достойные личности. Разве, может, всего пара персонажей. Тогда как недостойные преобладают. Хотя зачем клеймить, плох или хорош. Они – просто люди, и раз способны вызывать эмоции неприятия ли, отторжения либо даже просто непонимания, следовательно, автор – мастер, ведь умеет выписать характер и поместить его в среду таким образом, что задевает!

В целом, книгу Байетт хочется поблагодарить за подаренное ощущение детства, его несравненный вкус. А также и за правду жизни: рано или поздно приходится выходить в мир, где нет места сказке. Хорошо, если переход происходит в положенное время и органично. Однако зачастую, что уж возражать, он насильственен и беспощаден. Спасибо писательнице и за целое море ценных сведений из самых разных областей гуманитарного знания, настырно, чисто по-детски (хочешь воспринимать, нет ли – а придётся), излитых на читателя. Благодаря, повторюсь, обилию сопутствующей информации, в частности, скажем, по искусству, роман и сам смотрится как произведение этого самого искусства. Но, к счастью, он достаточно уютен и атмосферен, чтоб не задавить своей «значительностью».

Таким образом, пробовать читать однозначно стоит: история добротна и эпохальна. Вы точно не пожалеете о потраченном времени, ведь ваше ли это чтение, возможно решить лишь приобщившись. Пошучу, если за первые пару сотен страниц погружение в мир «Детской книги» состоится, потом уже будет лучше: интрига, ход времени, драма и тайны вас, имеется шанс, если и не покорят, но и равнодушными не оставят точно.

Орхидеи - ваш путь к обретению себя, жаль только, что не бескровный…

“Кровожадный» роман Скарлетт Томас, несомненно, порадует эстетов, любителей ботаники, а также лиц, не только алчущих просветления, но и легко при случае просветляющихся. Прочим же придётся удовольствоваться двумя другими составляющими: жанром семейной саги с непременными «скелетами в шкафах» и бойким, очень естественным и метким в описании событий, положений, характеров и бытовой философии слогом.

Бал в книге Томас правят дамы, почти поголовно с «ботаническими» именами. Именно они, глупые, напыщенные, откровенно пошлые, наряду с учёными, ищущими, постигающими и щедро делящимися, - истинные героини. Что до мужчин, то… предсказуемо: лузеры, подкаблучники, мечтатели, а также подменившие смысл помешательством на здоровом образе жизни и просто те, у которых «всё как всегда».

Настоящее удовольствие внимать грамотным описаниям повседневности современного среднего класса со всей его извращённостью, мелочностью и, как ни парадоксально, обыкновенностью. Зачем автор всё затевала? На мой взгляд, просто: давай, читатель, поищем смысл. Нетрадиционно его поищем, исходя, например, из свежей мысли: «нелепость и беспомощность современного человека объясняются очень просто: его никто не ест». Переводя из метафоры на суть, получаем формулу: «буржуинам», не обременённым проблемами выживания, не ощущающим кризиса из-за прямо-таки перины (не подушки даже!) безопасности в виде капитала, просто нечем больше заморочиться.

В самом, деле, когда каждый, на радость себе, вечно сыт или благостно голоден (для анорексичек), вечно пьян или подчёркнуто трезв, да ещё обеспечен «органической» низкоуглеводной пищей на десятилетия вперёд, о чём ещё остаётся мечтать, если не о высоком – о просветлении. Впрочем, я несколько строга: «растительные» леди и их невдалые спутники по-настоящему несчастны. Они любят не друг друга (в смысле, в парах), а по кругу. Секса в истории Томас, пожалуй, даже больше, чем страстей по стручкам смертоносной (но возвышающей!) орхидеи. Все персонажи, кроме разве самого младшего ребёнка, если не спариваются, так постоянно думают об этом, мечтают либо вспоминают. «Человек обязательно найдёт возможность заняться сексом, и остановить его может разве что травля в интернете или тяжёлая форма анорексии»… Гм-м, зачем такой перекос, спросит себя обескураженный читатель. Да снова, вероятно, от скуки. И пресыщенности.

Однако, сменяя гнев на милость, приходится признать, что любого человека, чужд он тебе или близок, жаль, если он страдает. Писательнице тоже жаль, потому она изображает почти красивый финал, исправляя эволюционно сложившуюся ситуацию: пусть вас, друзья, съест хотя бы цветок…

Вот, вкратце, и вся история. Колоритно выписанный в романе Пророк и последователи, к сожалению, не оставили лично в моём сознании сколько-нибудь значащего следа. Однако, боюсь, это оттого, что мои цветы – васильки и, в лучшем случае, тюльпаны. Предположу, тем, у кого в жизни совсем не осталось проблем, кроме надуманных либо же, напротив, нерешаемых (допустим, вы 20 лет желаете родного брата (сестру), а он (она) грезит вами) «Орхидея…» очень даже может прийтись по вкусу. Тем более, как ни крути, в оригинальности книге никак не отказать. Проиллюстрирую: «Скай принюхивается. Она чувствует запах мёртвого животного, обёрнутого углеводами. Превосходно. Какой-то мудила ест пирожок»…

Кто бы ещё оценил своеобразное повествование о плотоядном цветке? Прозвучит банально, но точно: те, чьей жизнью управляет ненависть, а психотерапевтический курс по управлению гневом отчего-то недоступен или не оказывает надлежащего действия. «Наша ненависть к другим, на самом деле, произрастает из ненависти к себе». Ну-у, в целом, не лишено оснований, не правда ли? Однако продолжение целиком на совести Скарлетт Томас: «…большинство из нас никогда не проявят жестокость в форме действия. Но разум ваш ожесточён, мысли пропитаны гневом, и в уме вы по тысяче раз на дню убиваете людей. Выдираете им глаза своими мелкими коготками и ненавидите, ненавидите, ненавидите». Вот, предположу, подобное мироощущение и рождает фантазии, где лишь бы урон, лишь бы боль, лишь бы потери. Короче, очищение через растворение в высшей материи, воспарение над миром, который заставляет ненавидеть себя и всё вокруг. Каково?

А в целом, вещица занятная эта «Орхидея…», но, быть может, для полного слияния до её уровня нужно дорасти? Как по мне, не приведи Бог, а вам рекомендую судить самостоятельно.

Разговор о (не)нормальности

Вы уверены, что абсолютно нормальны? Я – нет. Возможно, поэтому меня несказанно тронула психологическая драма Пьера Леметра о малолетнем убийце. Автор сумел убедить меня в том, что в нелицеприятной роли случайного душегуба могла бы оказаться и я. Могли бы и прочие, только немногие готовы себе в этом признаться.

Раз есть преступление, все помнят, что должно воспоследовать наказание. А так как погиб невинный шестилетний малыш – кара требуется серьёзная. Что ж, у Антуана из душно-пресного французского городка Боваля было три дня, чтоб определиться: сдаться властям и принять заслуженное наказание либо… попытаться спрятаться. Но не быть пойманным отнюдь не означает избегнуть искупления.

Леметр – настоящий мастер в изображении нравственных метаний и создании гнетущей атмосферы. Обстоятельства, детали, опрометчивые поступки самого главного героя искусно по мере продвижения сюжета складываются в удушающую петлю. И спустя 12 лет у Антуана всё ещё остаётся выбор: можно заплатить свободой (буквально: сев в тюрьму), а можно затягивающуюся на шее петлю остановить. Т.е. принять условия сделки: жить с удавкой на шее и «нормальным» никогда уже не стать.

Очень интересно было наблюдать: что же выберет взрослый Антуан, получивший профессию, стоящий в компании с любимой женщиной на пороге новой жизни, столь далёкой от ненавистного городка, свидетеля происшествия, унёсшего, на самом-то деле две жизни: непосредственно жертвы, маленького Рене, и нечаянного палача, существование которого отныне и навсегда – лишь расплата и не более.

Ирония же ситуации в том, что выбора нет. Выбрать тюрьму – разрушить жизнь старой матери, да к тому же принятый обществом способ наказания преступника не освобождает, увы, от моральных мук самого сначала отбывающего наказание, а потом и отбывшего. Выбрать «удавку» оказывается традиционным для героя, он уже привык, начав с того момента, как прятал труп в лесу, и все последующие годы. «Это и было его наказанием: полностью искупить вину ценой всей жизни», - говорит автор. Изощрённая кара, но за гибель невинного ребенка – оптимальная.

Но вернёмся к теме нормальности и ненормальности. «Все будут обожествлять это происшествие, потому что по сравнению с ним почувствуют себя сказочно нормальными». Да, но лишь на первый, брошенный вскользь, взгляд. Погружаясь в драму, лаконичным языком, без ненужной цветистости описаний, развёрнутую писателем, в итоге всё же понимаешь – это было именно происшествие, которое могло случиться в судьбе абсолютно любого человека, читающего (или не читающего) эту книгу в том числе.

«Ведь так приятно назначить ответственного за проступок кого-то одного и получать удовольствие, глядя, как его наказывают за то, что мог бы совершить кто угодно». Кто угодно. И я, которая поняла замысел и оценила роман на отлично. И вы, если вам повезёт попасть в ритм и увидеть историю так же. К сожалению, и те, кто не на одной волне с Пьером Леметром и вообще чужды самокопания, предпочитая верить в свою исключительную «нормальность». И именно эта безотносительность к нормальности либо ненормальности делает центральную мысль по-настоящему страшной.

Резюмируя, хочу поблагодарить Леметра за подаренное им новое знание о природе человека, а также за напоминание о том, что от злого рока не застрахован ни один из нас. Остаётся только верить: да минует нас чаша сия.

«…тело спадает, как старое пальто, а душа остаётся…»
(Э. Донохью «Чудо»)

Как часто мы слышим, душа, мол, бессмертна, а тело… Иногда оно – оболочка, бывает – оковы, а уж поруганное тело – и вовсе мерзкое пальто, которое хочется сбросить дабы очиститься. Религиозные люди лучше (в смысле: глубже) поймут роман Эммы Донохью «Чудо», но и атеистам мало не покажется. Ужаснёт тонкая грань между истовой верой и фанатизмом и заставит вздохнуть с облегчением: меня не коснётся.

Роман Донохью самоценен: религиозный фанатизм – это плохо и не имеет ничего общего с верой в Бога. «…мать понимает то, о чём молчит ребёнок…», - говорит автор устами родительницы несчастной Анны. Конечно, она всё понимает и самоотверженно лишает дочку детства и гармонии, ведь ей не кажется это перекосом, ни в коем случае! Должно быть, так ей заповедовал Господь, её Господь. И это грустно. Нет, убивает. Писательница довольно сочно, не скупясь на детали, это «убийство» иллюстрирует. Кстати сказать, не истерит. Напротив, весьма выдержанно и даже не без определённой элегантности. В конце концов, история из позапрошлого столетия таким языком и должна быть поведана.

Противопоставляется семье Анны и вообще всему приходу здравая Либ, сиделка, нанятая с целью разоблачения обмана либо подтверждения феномена «чуда»: «манна небесная» довольно питательна, да к тому же девочка щедро ею одариваема ежедневно. Однако эта Либ, миссис Райт, по-другому видит смысл бытия: «Тело необходимо чем-то радовать – если не сном, так пищей, а если и этого нет, то другими стимулами». Потому, естественно, со временем понимает, что ребёнок нуждается в помощи, спасении, глотке воздуха, изъятии из поселения религиозных извращенцев. Для неё очевидно, «… ни Творца, ни Природу не следует винить за то, что совершили человеческие руки…», потому отважная дама с успехом продирается сквозь препоны, констатируя попутно: «…каждый человек – вместилище секретов…».

Одним словом, Либ Райт оказывается рядом с добровольно хоронящей себя девочкой вовремя. Она успевает не дать «старому пальто» (см. эпиграф) упасть, ловко заменяя его на новое. Чистое.

А чудо в романе, на мой взгляд, присутствует. Но, конечно же, не Анна – чудесный, богоизбранный ребёнок. Настоящая удача в том, что приходит помощь, во множестве прочих, подобных случаях, увы, так не происходит… Таким образом, чудо – это везение. В конечном счёте, Бог дарует жизнь маленькой девочке, жертве дремучести. Так что – чудеса случаются. И как хорошо, что они рукотворны! Именно в такие чудеса, которые реальные, и стоит верить прежде всего. Думается, что посредством данных чудес мир наш как раз и делается чище и добрее.

Дебютный роман молодой австралийки Ханны Кент - леденящая кровь трагедия на фоне вымораживающих иллюстраций далёкой Исландии двухвековой давности. Получилось у автора, на мой вкус, на твёрдую четвёрку.

Жизненная драма молодой женщины, основанная на документальных источниках, абсолютно жизнеспособно смотрится на страницах романа. С колоритом «экзотической» для российского читателя страны дело обстоит чуть хуже: быт крестьянских хуторов выписан крайне детально, но, на мой вкус, недостаточно атмосферен, не хватает, скажу так, пейзажности. Из описаний Ханны Кент следует, что Исландия – место, где суровые и очень долгие зимы сменяются досадно миниатюрным летом, которое, к тому же, и заметить едва удаётся из-за тяжких трудовых будней населения мрачных хуторов. И это – всё. Впрочем, и ладно, если хочется почитать о красоте фьордов – не проблема обратиться к иным источникам. Ведь общий-то авторский посыл вполне внятен: «Зимой нелегко переносить одиночество».

А бедняжка Агнес была одинока кромешно. Сирота и бессребреница. При этом не уродина, не лентяйка и не дура. «Люди считают, будто женщине, которая способна думать, нельзя доверять. Будто там, где есть мысли, нет места невинности». С первой частью утверждения можно поспорить, а вот с окончанием позволю себе согласиться. Безмозглая курица вряд ли способна на Поступок: что добродетельный, что злодейский.

«…и я любила его, потому что он подарил мне ощущение самоценности». А потом забрал подарок обратно. Очевидно, что гадко. Только, как видим, не редкость, уже и двести лет назад. Ну, завяли помидоры у сложносочинённого Натана, Бог бы с ним, Агнес готова уйти, но куда? Да ещё на дворе эта жуткая зима… И она осталась. До его конца. Так уж вышло, что его конец означал и её жизни финал тоже.

«Люди, которые нас окружают, не дают нам забыть, где и как мы оступились. Они считают, что именно наши ошибки достойны того, чтобы записать их для потомков». Отраден факт, что чужая семья и юный священник, спутники последних месяцев пребывания героини на нашей грешной земле, постепенно приняли простую истину: не судите – да не судимы будете.

Вообще о религии многое верно подмечено писательницей. Во всяком случае, исходя из представленного на суд современного читателя, понимаешь, что её персонаж имел право сказать: «Я не верю в рай. Человек создал Бога, потому что боялся смерти». Грешники и праведники не минуют смерти, как не избегнут её познавшие горький вкус дыма или дышавшие исключительно амброзией весь отпущенный срок.

Мы – такие, какие мы есть. Существуют рок, обстоятельства, характер. Потому призову согласиться с автором: «Знать, какие поступки человек совершил, - одно, знать, каков он был на самом деле, - совершенно другое». Да, абсолютно иное, уж поверьте.

“Рассечение Стоуна” - колдовская история, которая завораживает, она познавательна и экзотична, многопланова и в то же время легка для восприятия. В самом деле, выглядит как песнь о призвании и долге, об ответственности и бремени, о предательстве и прощении, о дружбе и самоотречении. О главном, как я понимаю, песнь. Центральные герои здесь, наряду с сиамскими близнецами Мэрионом и Шивой, - Эфиопия и медицина. Вергезе вырос в этой африканской стране, и он - врач. Его роман - ода медицине, а заодно достойный экскурс в историю страны своего детства. Как по мне, с литературной составляющей своей песни он также вполне справился. В общем, гимн Родине и профессии исполнен качественно.

Без тайны, драмы, образов, как правило, не бывает художественного произведения. “Рассечение Стоуна” секретами изобилует, не все из которых даже будут раскрыты в финале, страстями пышет, да и персонажи выпуклы ровно в той мере, дабы рождать нешуточные ответные эмоции у читающего. Как жить без любви, даже если и мучительной? И в романе она есть. Разная. Чаще сложная, одним словом, как в жизни. А что человек без дома? Без корней? И свет в родном окошке изображает автор. Знаете, ещё что отрадно? Ни одного мелкого (в смысле, пошлого) персонажа! Все - личности. Все, разными тропами-дорогами, но обрели себя, каждый - на своём месте. Достойно жить - трагедий не избежать. И, если вдуматься, так оно лучше, чем пустенько, зато гладенько. Не новость, что жизнь и смерть ходят рука об руку, любовь лучше всего рифмуется с болью, а великие свершения невозможны, в лёгком случае, без синяков и шишек, ну а в глобальном - без большой крови? В том, думается, и величие страдания, что оно никогда не бывает напрасным… Просто мы не всегда это сознаём, но всё равно: “Любoe нaшe дeйствиe или бeздейcтвиe меняeт миp”.

А жизнь… Она всегда “полна знаков. Шутка в том, чтобы уметь их прочитать”. Пожалуй, вот именно это придаёт книге волшебное очарование, вопреки жёсткому реализму описываемых событий и натуралистичным пассажам. И ещё. “Примечательно, что жизнь может измениться из-за такой безделицы, как решение открывать или не открывать дверь”. Красиво же сказано! И как верно по сути… От себя добавлю, что жизнь может измениться и от другой безделицы - решения читать или не читать “Рассечение Стоуна”. Желаю не ошибиться.

Чудесный умничка-Макьюэн в своей неподражаемой манере нагнетать обстановку рассказывает о том, что счастье иллюзорно. Без сомнения, это чрезвычайно интересно читать. Минус лишь один - он умалчивает о том, что делать, чтоб оно получило шанс стать реальным. Счастье просто возвращается однажды. В послесловии к книге (или к нашей жизни?) Другое дело, может быть, то лишь приемлемый суррогат истинного счастья?.. Покой, ужины с бутылочкой вина, прозаический секс, изо всех сил в сознании превращаемый в изысканный, разговоры о ерунде (непременно о ерунде, если говорить о важном для вас - рискуете поссориться и вновь скатиться в состояние, когда “Кругом такая красота, а мы по-прежнему несчастны”)

Знаете, а ведь и вправду подобная “любовь” невыносима, ну её совсем! Но ведь человеку необходимо душевное слияние с окружающей красотой, потому… да избежать вам кризиса в вашем пресном гнезде! Да не ворвётся однажды в ваш привычный мирок (который “как у всех”, чтобы не было пусто за столом напротив) псих, и да не примется преследовать своей совсем уж, в буквальном теперь смысле, невыносимой любовью!

Вот, собственно и весь сюжет. Жили-были ОН и ОНА в условно счастливом браке. Однажды, по случайности, с христианской любовью меж ними вклинивается... тоже ОН, личность, как говорят, со справкой (впрочем, на тот момент ещё без оной). И всё сыплется как карточный домик. Неожиданно выглядит (но так ли это на самом деле?), но вот уже “Кто-то сказал "я", и продолжать говорить "мы" не имело смысла”.

А вот всё, что последовало за признанием краха, изображено мастерски! Всё-таки автор умеет пощекотать нервы доверчивому читателю. Свою историю он не рассказывает, он её, воспользуюсь словечком из чужого отзыва на данный роман, “протанцовывает”: затравку кинет - и в кусты (читай: в дебри многословия на темы физики, философии и творчества Китса), потом привяжет к сюжету верёвочку, подёргает за неё ( читай: интрижкой поманит) - и… (бац), верёвка-то никуда не ведёт. А то ещё устроит такую психогонку, что невольно начинаешь сомневаться в адекватности самого главного героя, и… (снова бац): нормальный он, вся пляска снова была ни о чём. Одним словом, танцор умелый, что уж. Добавлю, что и как художник Макьюэн весьма, скажу так, кинематографичен. У него не описания получаются, а готовые кадры. Остановись мгновение - это про него.

Любое счастливое мгновение (или период), вдохновившись писателем, я считаю, остановить возможно. Что для этого нужно? Удача, везение и счастливая звезда, господа. Потому что иначе имеем то, что имеем, сколь бы оно ни было невыносимо: “Какой партнер тебе достается и как складываются ваши отношения, во многом зависит от случая и от тысяч последствий неосознанного выбора, так что никому на свете никакими разговорами не удастся исправить того, что с самого начала пошло наперекосяк”.

Правда же, так случается: понимаешь, что перед тобой полная ерунда, однако ж какая обаятельная! Иной раз очарование дребедени столь велико, что… прощаешь известное несовершенство.

Вот и великолепный рассказчик Митчелл нагнал, понимаешь, бесову тучу букв “х” в своё повествование, но на выходе, всё едино, не то, чего хотелось бы, эх. В финале со скрипом соединяются все эти анаХореты, Хорологи, Холли, Хьюго и Херши, да и ладно. Митчелл ведь по сути извинился, признавая, что “Писатель всегда, можно сказать, флиртует с шизофренией, подкармливает синестезию и охотно привлекает на помощь обсессивно-компульсивный синдром”, а также намекнув, что да, мол, толковать можно как угодно, ведь “...люди - как айсберги: видна только самая малая их часть, а все остальное скрыто от глаз”.

Вероятно, не только людям свойственно прятать свои сути, сверхъестественные силы Добра и Зла также не обязаны раскрываться полностью. Они действуют согласно таинственному Сценарию, который, следует из авторского воплощения, утратил бы тайну, разоблачи его рассказчик хоть чуточку внятней. Конечно, такая позиция не добавляет баллов всей истории в целом, но, возможно, так и было задумано?

“Простые смертные”, т.е. мы все, так всегда и будем жить параллельно с бессмертными. Что нам за дело, в конце концов, до их битв? Лучше б за собой получше смотрели, а то воплотится в итоге в весьма обозримом будущем последняя часть романа в реальность, вот тогда и опамятуемся. По логике событий вообще не понятно, к чему Митчелл этот постапокалипсис привязал, но это уж другой вопрос, смысл однозначен: “...на самом деле у всех нас впереди гораздо меньше времени, чем кажется”...

В общем, на мой вкус, книга не получилась цельной, не ощущается единства замысла, ради которого вся эта рваная композиция была использована писателем. Но вот, удивительное дело, главы, каждая в отдельности, очень гармоничны. Батальные сцены “фантастической” части понравятся, без сомнения, почитателям данного жанра. Живописание мировой катастрофы, которая настигнет обитателей Земли уже через четверть века, также имеет право на существование, если сильно не придираться. А каждая из “реальных” частей, в принципе, достойна оказаться самостоятельной историей.

Спокойное, без зауми, ироничное “митчелловское” обаяние перевешивает шероховатости по приведению сюжетных линий к единому знаменателю. Он не говорит ничего такого, что могло бы оказаться неизвестным взрослому читателю, просто он умеет оказываться созвучным тем, кто умеет его слушать.

Например, мне понравилась такая мысль, а вам я предлагаю протестировать себя ею: “Когда-то я считала собой прежде всего свое «тело», но теперь для меня «я» – это прежде всего мой разум…” Думается, позиция автора окажется близкой как раз тем, кто уже перестал гоняться за вечной молодостью, с достоинством признав, что тело и впрямь лишь оболочка, временное вместилище для той сути, которой мы являемся на самом деле. Иными словами, всем постигшим очарование смертности адресуется.

“Толстая тетрадь” мрачна, жестока и натуралистична. Книга сумрачно констатирует непреложные факты. Лишённое эпитетов повествование нарочито отталкивающе, оно буквально вопит: слаб - не читай, меня оценит лишь тот, кто не боится неприятных тем…

Очень многие, оценивая странную историю, строго пополам сотканную из лжи и правды, начинают с того, что де война виновата: она ломала людские судьбы как щепки, взращивала из детей монстров и не позволяла никогда после забыть своих ужасов. Другие неизменно начинали свои впечатления с фразы: а был ли мальчик? Агота Кристоф и впрямь устроила не пустячную провокацию: а существовал ли Клаус (Лукас) или был изначально один лишь Лукас (Клаус)?

На мой же взгляд, декорации совершенно не принципиальны: концентрацию пороков можно было поместить и в другую эпоху и в иную географическую точку. Количество близнецов, да даже и вообще их наличие, также не существенно. Остаётся - суть. Кромешное одиночество человеческого существа. В “исполнении” автора оно отягощено ещё проблемой самоидентификации: кто я, какой я, зачем всё?

И ты никогда этого не узнаешь, если не обретёшь того, кто часть тебя, который природой задумывался “под тебя”. Лишь он допишет твою толстую тетрадь (не важно: стихами ли, картинами, да хоть сонатами!), предварительно, естественно, прочтя её. И твои скелеты на чердаке не шокируют только его.

Встречаешь такого человека - и паззл складывается: вы пишете (живёте, смотрите, дышите, слышите - нужное выбрать) вместе (“...всякое человеческое существо рождается, чтобы написать книгу, и ни для чего другого. Не важно, гениальную или посредственную, но тот, кто ничего не напишет, – пропащий человек, он лишь прошел по земле, не оставив следа…”). И пусть читателя не смущает узкая направленность, ведь написать можно не обязательно беллетристику, думается, имеется в виду книга жизни. А она может быть любой: талантливо детишек вырастить, на Эверест взойти или по 52 раза в год на протяжении полувека выезжать на дачу с целью выпить чаю на террасе.

В общем, без своего “близнеца” удел человека не завиден. Так и будет вечно: “Часто я садился к письменному столу, на котором лежали листы бумаги, но в голове у меня была абсолютная пустота. Что я мог написать? В моей жизни ничего не происходило, в моей жизни никогда ничего не происходило, и вокруг меня тоже. Ничего, о чем стоило бы писать”.

Права Агота Кристоф однозначно. Вот стал бы кто спорить с подобным рецептом, данным человеку, переживающему горе :
“-Как теперь жить?
-Как раньше. По-прежнему вставать утром, ложиться вечером и делать все, что нужно в жизни”? Думается, самый здравый совет…

Однако и мрачна писательница бездонно: “...Жизнь совершенно бесполезная, ненужная вещь, это бесконечное страдание, выдумка Не-Бога, злобность которого непостижима”... Да-а-а, тут, понятно, всё сложней. Чтоб согласиться, придётся читать роман… В котором ожидает и ещё одна страшная истина: “Тот, кого не существует, не может вернуться”... В том-то и драма книги (и жизни нашей соответственно): далеко не каждый из нас в своём земном существовании встречает того, с кем мог бы писать толстую тетрадь своей жизни.

А ведь только это и имеет значение - писать (творить то бишь, ну вы понимаете). В меру своих способностей и особенностей. Можно и без прилагательных, как Агота Кристоф, всё равно на 5 баллов!